Законоведение

Прочитанное или услышанное слово «право» в воображении человека соответствует явлению с определенными качествами и характеристиками. Для юриста «право» - это «совокупность установленных государством общеобязательных правил поведения, соблюдение которых обеспечивается мерами государственного воздействия», а также наука, изучающая эти правила. Кроме того, в обиходной речи мы употребляем «право» и как основание своего мнения (поступка), как заверение в истинности своих слов, как ссылку на справедливость. В каждом из приведенных примеров «право» служит для обозначения разных явлений действительности, но случайное ли это совпадение звучания слов, либо их значения исторически связаны?

Британский философ и лингвист Джон Остин утверждал, что исконное значение слова нельзя «стряхнуть». «Несмотря на все изменения, распространения и дополнения к его значениям, оно всегда хранит в себе некую исходную идею, которая пропитывает собой все эти дополнения и управляет ими» [11, c. 335]. Трансформации смыслового значения слова всегда обусловлены причинами, по которым в конкретный исторический период возникает его новое значение. При исследовании социальных феноменов целесообразен не только анализ современного содержания понятия, но и его изучение в исторической ретроспективе [12, c. 133].

Архаичное содержание понятия «право» сформировано ещё до христианизации, на самых ранних этапах развития славянских языков. Право - именно так переведены в Новом Завете для древних славян греческие понятия δικαιοσύνη (в современном переводе - справедливость), ευθυτης (правость, праведность) ἀμήν (истина), αλήθεια (правда) [16, c. 418], [13, c. 687]. Для первых славянских летописцев «право» - это общее название того, что есть - истина, существующее мироустройство божественного происхождения, а его отражение в сознании человека - правда. Вместе с такими нематериальными понятиями, как добро и благо, сакральное «право» противостоит вселенскому злу и его проявлениям - луке, кривде (лжи или заблуждению). «Право было у нас неизвестно в западном его смысле, но означало только справедливость, правду, – пишет философ Киреевский, – потому никакая власть, никакому лицу, ни сословию не могла ни даровать, ни уступить никакого права, ибо правда и справедливость не могут ни продаваться, ни браться, но существуют сами по себе, независимо от условных отношений» [8, c. 195].

Также, как и понятия добро и благо материализуются в предметах быта, «право» материализуется в обычаях. С образованием удельных княжеств, их культурным обособлением, появляется разница в толковании закономерностей мироустройства. К концу XIV века «право» всё чаще употребляется и как местный обычай: «до Полоцка послати, ино его там полочане осудят по своему праву» [19, c. 1348]. В этот же исторический период совершенно отдельно от «права» существует понятие закон [20, c. 921], который по содержанию соотносится с Ветхим и Новым Заветами, а также со сборниками церковных правил (Кормчая книга).

Вероятно понятийное содержание «права» остаётся таковым до начала Смутного времени, когда вслед за политической и военной Россия испытала и мощную культурную интервенцию из Польши. Интервенты и про-западно настроенное боярство оказались основными посредниками в освоении европейской культуры. Академик Виноградов отмечает: «Польский язык осознаётся как европеизированная разновидность славянской речи. Полонизмы получают широкое распространение, особенно в дворянской среде, являясь составным элементом не только литературного, но и бытового словаря высшего общества» [3]. Вместе с вензелем, особой, бляхой, кухней в русский язык приходит и prawo.

Семантическое поле польского prawo (оно же - немецкое recht) сформировано под влиянием римского ius и отражает отношения воздействия одного субъекта на другой на основе силы или авторитета, то есть властные отношения.

Нарождающийся абсолютизм как раз устраивало именно то, что и новое и исконное понятия не только полностью созвучны, но и ассоциативно связаны - оба содержат в себе нормы поведения. Называя акт выражения своей воли польским словом, русский самодержец не только обозначал свою причастность к европейской культуре, но, пожалуй главное, встраивал себя в картину божественного мироустройства: царь - помазанник божий, а стало быть его воля и есть «право» (истина и справедливость).

В отечественных правовых памятниках XVII века «право» неспешно уступает место чужеродному понятию. В Соборном уложении 1649 года в главе X ст. 131 «право» ещё упоминается как справедливость: «взяв на виноватом, отдати правому» [14, c. 380], в Жалованной грамоте мещанству города Стародуба 1665 года как синоним обычая: «стародавнее их право», и в этом же году в Жалованной грамоте Гетману Брюховецкому как дарованная государем возможность, дозволение: «право владеть Запорожским козакам в Малороссийских городах дворами, землями и всякими угодьями» [14, c. 381].

В период отмирания сословно-представительской монархии и установления самодержавия семантическое поле архаичного понятия «права» оказалось чрезвычайно востребованным. Абсолютизм не предполагает отсылки ни к демократическим институтам, ни к метафизической природе древних обычаев, «ибо его величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен» [1].

К концу XVIII века в русской речи закрепляются два основных значения лексемы «право»:

1. Властные полномочия и их формы - «преимущество, власть данная законами кому либо над кем или чем» и «самые узаконения» [17, c. 1042]. С таким значение право входит в официально-деловой стиль.

2. Истина (правда, справедливость) - «истинно», «праволюбие - любовь к правде», «правомыслящий - мыслящий справедливо». В этом своём древнем содержании «право» оставалось неотъемлемой частью обиходной речи, объединяя традиции светские и духовные, бытовое и государственное мировоззрение.

Новым содержанием понятие «право» начинает наполняться с середины XIX века. Связано это прежде всего с появлением в структуре русского общества новой социальной формации - интеллигенции.

Контуры самосознания русской интеллигенции середины XIX века можно очертить идеями материализма и рационализма, стремлением толковать окружающую действительность опираясь на научное знание. Научные методы начинают применятся не только для исследования природы, но и постижения искусства, этики и религии. Среди «просвещенных умов» распространяются идеи французских материалистов XVIII века, отрицавших раздвоении материального и духовного начал в человеке [21, c. 240]. Человек рассматривается как высшая степень развития органического мира и венец мира животного, чьи интересы превыше любых других, будь то интересы общества, либо другого человека. В таком мировоззрении не находится места ни сакральным ни политическим пределам реализации индивидуальной воли. Естественным состоянием человека признается состояние абсолютной, ничем неограниченной свободы, мерилом которой выступает «предписание здравого разума» - естественное право [7, c. 299]. Таким образом в среде мыслителей 50-х и 60-х годов XIX века у лексической единицы право появляется еще одно смысловое содержание - притязания индивида на возможное поведение, зависящее только от его воли, так называемое субъективное право. Исконное, архаичное звучание слова оказалось востребованным и этом случае, так как придавало новому содержанию качества истинного, доброго и справедливого.

Вместе с либеральными идеями новое содержание понятия права распространяется среди интеллигенции, студенческой молодежи и городского населения. Литературные герои произведений 1870-х наперебой повторяют служащую признаком «просвещенности» фразу «полное право имею». Такое понимание права резко контрастирует с народным, общеупотребительным: «Убивать-то право имеете?». Представители консервативной мысли также не восприняли модное веяние. Русский филолог, переводчик, педагог, специалист в сравнительном историческом языкознании И.М. Желтов называл «чудовищным» образование прилагательного от слова «право» и его применение в выражении «правовой порядок» [6, c. 3].

Убийство Александра II оказало отрезвляющее действие на русскую интеллигенцию. Наступает период «переоценки всех ценностей» [2], осознания бессилия науки в постижение фундаментальных основ жизни, прежде всего нравственных. Это период рождает плеяду выдающихся юристов-теоретиков (П. И. Новгородцев, С. А. Муромцев, Л. И. Петражицкий, Η. М. Коркунов и др.), формирующих новый взгляд на «право», как на исторический, социальный, психологический и экономический феномен.

В последнем десятилетии XIX века в научной среде складывается широкое понятие о «праве», как о явлении, имеющим «своей задачей регулировать взаимные отношения людей, живущих в обществе, путем установления правил поведения, поддерживаемых принудительным воздействием со стороны государственной или общественной власти» [22, c. 686]. С таким содержанием это понятие применяется и в наши дни в официально-деловой и научной речи.

Таким образом, «право», изначально являясь нравственным ориентиром, на последующих этапах культурно-исторического развития России играет роль идеологического обоснования абсолютизма (дозволение, делегированное суверену Творцом), а затем и либерализма (дозволение, дарованное каждому человеку Матерью-Природой). Лишенное своего архаичного содержания, «право» вышло за пределы категории нравственных ценностей, превратилось в абстракцию, отвлеченный морфолого-семантический элемент, корень многочисленной словесной поросли. Современный юрист сталкивается с бесконечным понятийным содержанием «права», уяснить и толковать которое возможно лишь с помощью контекстного окружения [10, c. 49] [9, c. 119].

Называя исследования семантики слова «путем сквозь туман этимологии», Дж. Остин предупреждал, что углубившись в историю, мы можем обнаружить исходное содержание понятия, которое «ошеломит нас своей видимой натуральностью и простотой», и что распространение этого значения на совершенно сторонние явления стало «источником появления все новых заблуждений и предрассудков» [11, c. 230].

По мнению основоположника отечественной научной школы в языкознании академика В.В. Виноградова, идеологические противоречия между современным мировоззрением и семантическими системами прошлого приводят к искажению смысловой перспективы в истории слова. Язык - это не только средство выражения мысли, но и форма ее становления [4]. Историко-этимологический анализ лексемы «право» позволяет проследить превращение изначальной идеи «человека духовного» в «человека рационального», а затем в «человека потребляющего». Потеряв в своем содержании остатки духовности, «право» меняет направленность от ориентированного нравственно к «вненравственному», прикрываясь теорией естественного права в жизнь западного общества внедряются такие социальные мутации, как содомия, педофилия, корыстолюбие, ростовщичество и прочее тому подобное [15].

С точки зрения современной психологии трансформацию значения слова «право» допустимо рассматривать как манипуляцию общественным сознанием: отучая человека ценить актуальное значение лексической единицы, взамен предлагается уже «помышленное» клише, удобное для достижения определенных социальных задач. В результате такого лингвоидеологического воздействия у человека создается иллюзия в истинности нового смыслового содержания лексемы, а затем и в обоснованности социокультурных мутаций.

Подобное воздействие можно наблюдать и в наши дни. Современный либеральный подход в правопонимании наполняет его идеями «разумного эгоизма», в соответствии с которыми высшим благом и смыслом жизни индивида является удовлетворение личных потребностей. Такой подход служит целям формирования в России общества потребления с соответствующей системой ценностей, которая не включает в себя необходимость всестороннего умственного, нравственного и духовного развития человека.

Но на примерах стран с западноевропейской культурой мы наблюдаем как «универсальные» либеральные ценности не выдерживают проверки временем. Стоит ли российскому обществу повторять ошибки Запада?

Распад СССР, реформы 1990-х годов, также как и либеральные реформы Александра II, перевернули прежний жизненный уклад и привели общество не только в социально-экономический, политический, но и духовно-нравственный тупик. Возможно так же, как и в конце XIX века, пришло время задуматься о соотношении права с понятиями нравственности и справедливости, о ценностях, которые лежат или должны лежать в основе общественного развития современного мира.

Список использованных источников

1. Артикул воинский. [Апреля 26 дня 1715 года] // Законодательство Петра I / Отв. редакторы А.А. Преображенский и Т.Е. Новицкая. М., 1997.
2. Блохин В. В., Пименова И. И.. Проблема трансформации общественного сознания интеллигенции на рубеже 1890-х годов -начала ХХ века. // Культура и искусство.-2013.-№ 4. C. 398-403 DOI: 10.7256/2222-1956.2013.4.9207
3. Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX вв. Т.1 / В.В. Виноградов. – М.: Высшая школа, 1982 – 40 с.
4. Виноградов, В.В. Слово и значение как предмет историко-лексикологического исследования / В.В. Виноградов // Вопросы языкознания. -1995. -С. 5-34.
5. Выступление Святейшего Патриарха Кирилла на 137-й Ассамблее Межпарламентского союза 16 октября 2017 г. http://www.patriarchia.ru/db/text/5037851.html (дата обращения 19.10.2017).
6. Желтов И. Иноязычие в русском языке // Филологические записки, 1890, вып. 4—5,
7. История политических и правовых учений. Учебник для вузов. Под общей редакцией академика ... В. С. Нерсесянца. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Норма,. 2004. - 944 с.
8. Киреевский И. В. Полное собрание сочинений / И. В. Киреевский. – М., 1861. – 195 с.
9. Лизикова И.И. Полисемантизм права: норма или аномалия? // Вестник Московского университета МВД России. 2009. № 5. С. 117-120.
10. Опалев Р. О. Оценочные понятия в арбитражном и гражданском процессуальном праве / Р. О. Опалев. -М. :Волтерс Клувер, 2008. -234 с.
11. Остин. Д. Три способа пролить чернила. Философские работы. Джон Остин. СПб: Алетейя, 2006 г. 335 с.
12. Печерская Н. В. Метаморфозы справедливости: историко-этимологический анализ понятия справедливости в русской культуре. – Полис. Политические исследования. 2001. № 2. С. 132-146.
13. Подстрочный греческо-русский Новый Завет. Дословный современный перевод. Под редакцией В. Журомского. Виннипег. 2007. 687 с.
14. Полное Собрание законов Российской империи. Собрание Первое. С 1649 по 12 декабря 1825 года. Том I. С 1649 по 1675 год. Litres. 2017. ст.ст. 380, 381
15. Романовская В.Б., Сальников В.П., Цыганов В.И. Западная цивилизация и угроза голубого интернационала: политико-правовая агрессия периода постмодерна // Мир политики и социологии. -2015. -№ 9. С. 193-202.
16. Северьянов С.Н. Синайская псалтырь. Глаголический памятник XI в. Пг., 1922. 418 с.
17. Словарь Академіи Россійской. — Въ Санктпетербургѣ : при Императорской Академіи Наукъ, 1789—1794. Часть ІV. Отъ М. до Р. — 1793. Стб. 1042.
18. Соборное уложение 1649 года: Текст, коммент. / АН СССР. Ин-т истории СССР. Ленингр. отд-ние; Подгот. текста Л. И. Ивина. - Л. : Наука. Ленингр. отд-ние, 1987. - 448 c.
19. Срезневский, И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Т. 2. Л - П / Труд И.И. Срезневского. - СПб. : Отд-ние рус. яз. и словесн. Имп. АН, 1902.
20. Срезневский, И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Т. 1. А - К / Труд. И.И. Срезневского. - СПб. : Отд-ние рус. яз. и словесн. Имп. АН, 1893.
21. Чернышевский Н. Г. Антропологический принцип в философии // Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений : В 15 т. М. : Государственное издательство художественной литературы, 1950. Т. 7 : Статьи 1860—1861 годов. С. 240.
22. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона СПб.: Семеновская Типо-Литография И. А. Ефрона, 1898. Т. XXIVА [48], 502 с. С. 686.